Дневник мамы первоклассника - Страница 5

К оглавлению

5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Детей увели в класс. Мы ждали во дворе.

– Он в туалет, интересно, не хочет? – спросил муж.

– Не знаю, – ответила я.

– А он запомнит этот день? – Муж уже расслабился и был настроен лирически.

– А ты помнишь?

– Помню, что мой друг Мишка был в белом берете. И мы бежали быстрее всех, чтобы занять первую парту, а нас все равно рассадили. Больше ничего не помню.

– Вася, ты с кем сидел, с мальчиком или с девочкой? – спросила я, когда сын вышел из школы.

– Не помню, – ответил Вася. – Пошли в магазин за подарком?

3 сентября
Первый полноценный учебный день

Встали относительно легко. Относительно – это про меня. Никогда не хотела быть учительницей в школе. Даже в первом классе не хотела. Хорошо, что муж согласился отводить Васю. Ему-то хорошо – не нужно рисовать глаза, чтобы они хотя бы выглядели открытыми. И круги под глазами не надо замазывать.

– Надо было вчера лечь пораньше, – сказал муж, когда я жарила ребенку яичницу. Яйцо разбила мимо сковородки и обожглась.

– Надо было, – сказала я.

В двенадцать ночи я вспомнила, что родители должны были подписать тетради. Не просто подписать, а красиво. Я, конечно, забыла.

– Подпиши тетради, – попросила я мужа, – у тебя почерк красивый.

– Сама подписывай.

Мне понравилось подписывать. Это такой ажиотаж начала года – сначала красиво, высунув от старания язык, заполняешь дневник, а потом забрасываешь его куда подальше. А еще я помню, как учебники оборачивали в бумагу – раскладываешь лист, сгибаешь, разглаживаешь, переворачиваешь. И сверху, по голубому листику-трафарету пишешь, какой учебник. Давно забытый навык. Кстати, мне он очень в жизни пригодился – я, например, очень хорошо подарки упаковываю. Да, в двенадцать ночи воспоминания нахлынули – про прозрачные обложки-пленки для тетрадей, про пеналы на магнитах, про первые дипломаты вместо портфелей. Но это уже в старших классах. У нас не только мальчики, но и девочки с дипломатами форсили…

Так вот, я заодно подписала мешок для сменки и куртку. Еще я хотела подписать сменные ботинки, но впала в ступор – оба подписывать или только один?

Утром муж отвел сына в школу. Вернулся.

– Ну как? – спросила я.

– Нормально. Только я назвал учительницу Александра Светлановна.

– Как это?

– Да прицепилось. От Васи. Так и сказал: «Здравствуйте, Александра Светлановна». Может, она не услышала?

Я должна была забрать. Рано, в 11 утра. Начала собираться в десять. Пришла на полчаса раньше.

Во дворе по классам толпились родители.

Какой-то папа закурил.

– Что ж вы тут курите? – накинулась на него чья-то бабушка. – Здесь же школа, а не бордель!

Папа затушил сигарету и долго держал в руках бычок, не зная, куда его деть – урн не было.

Некоторые родительницы что-то живо обсуждали. Очень хотелось подойти – послушать. Но это как в школе – страшно подойти к незнакомой компании. Я все-таки вспомнила, что взрослая, и подошла. Мамаши тут же замолчали и уставились на меня. Ну точно, как в школе.

– А у вас зажигалки нет? – спросила я первое, что пришло в голову. Надо было спросить про то, когда детей будут выпускать, или сказать что-то про погоду.

– Мы не курим, – сказала за всех одна мама.

Я отошла и встала рядом с папой, который по-прежнему держал в руке бычок.

Детей наконец вывели.

– Товарищи родители, давайте отойдем в сторонку, – громко сказала учительница, легко перекрыв гул толпы.

Мы послушно засеменили за Светланой Александровной.

– Ну как они? Как мой? Нормально? – спрашивали наперебой все.

– Так, родители, успокойтесь, – опять перекричала всех Светлана Александровна, – вы слушаете, как ваши дети! Я не знаю, чем вы слушаете! У половины класса не было цветных карандашей в пенале! Почему вы не собрали пеналы? А у Васи, – Светлана Александровна посмотрела на меня и все остальные тоже посмотрели, – не было ручки!

Я подумала, что сейчас рухнет мир. Как минимум. Страшно было до жути.

– Они их едят, что ли? – продолжала тем временем Светлана Александровна. – Пять минут прошу потратить на проверку пенала. Всего пять минут. Больше ничего не прошу.

– Была ручка, даже две, – сказала я обиженно, потому что лично запихивала ему две ручки в пенал.

– Не было, – категорично заявила учительница, – я ему свою давала. И он не сидит. Надо с этим что-то делать. Не так много прошу…

– А мой как? – спросила другая мама.

– И ваш не сидит, – ответила Светлана Александровна, – и ваш тоже, – сказала она бабушке, которая успела только рот открыть. – Так, запоминайте домашнее задание. Страница шесть в прописях. Страница два – в математике.

– Ой, а повторите, пожалуйста, – попросила бабушка, – я прослушала.

– Товарищи родители, повторяю в последний раз. Больше повторять не буду. Страница шесть, страница два. – Светлана Александровна взяла на полтона выше. – Кстати, Вася сделал сразу три урока. А надо было один. Только мишку раскрасить. А он все прописи прописал. Мы с ним поговорили, но вы тоже обратите внимание, – сказала мне она.

Я кивнула, так и не поняв, почему можно было раскрасить только мишку и на что нужно обратить внимание.

– И без опозданий, – велела нам учительница, – приходить нужно к первому звонку, а не ко второму.

Потом ее отвлек папа, который уточнял, каким конкретно должно быть содержимое пенала.

– Дима, Дима! – позвала мама из нашего класса.

– Антон, Антон, – звала бабушка.

Дима, Антон и Вася нашлись на дереве.

– Кто разрешил лезть на дерево? – увидела их Светлана Александровна.

– Это Вася первый начал, – тут же сдали его друзья.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

5